Когда он проезжал в тех местах, его нагнали разведчики с сообщением о приближении Музаффара ад-Дина с ирбильским войском, о том, что обоз он послал вперед, а сам намеревался построить своих людей боевым порядком и напасть на султана из засады. Последний приказал продолжать везти свою тяжелую поклажу по прежнему пути, а сам с отрядом отважных всадников решил объехать горы с другой стороны. Как только он узнал, что неприятельское войско проследовало, он налетел на него со своими подобными змеям [1177] воинами и неожиданно напал на Музаффар ад-Дина. И когда тот оказался во власти султана, последний не нарушил традиций милосердия и прощения ввиду уважения и почтения, полагавшихся правителям, однако не позволил ему продолжить путь, которым он следовал. Музаффар ад-Дин устыдился своего поступка и просил прощения, выразив сожаление и сказав, что до сего дня не подозревал о просвещенных взглядах султана и ничего не знал о его любезности и учтивости. Султан в ответ произнес слова, достойные монарха, и похвалил его и воздал ему должное, поскольку дороги в его правление стали безопасны и беспорядки прекратились, несмотря на то что среди его подданных находились луры и курды, которые считали законным проливать кровь странников. /156/ Он также одарил его всевозможными подарками и оказал ему всяческие милости; и по приказанию и с разрешения султана он вернулся в город и пытался умилостивить его, оказывая ему бессчетное число самых разных услуг.
Из тех краев султан отправился в Арран и Азербайджан, правителем которого в то время был атабек Озбек. Не имея достаточной силы для оказания сопротивления султану, он бежал из Тебриза один, оставив в городе свою жену Малику, дочь султана Тогрила [1178] , —
Когда султан приблизился к воротам Тебриза и осадил город, оставшиеся там военачальники атабека оказали сильное сопротивление; однако сама Малика, видя, что прогнать султана невозможно, и, более того, будучи глубоко оскорбленной атабеком, тайно послала к султану и сообщила ему о ненависти, которую она питала к своему мужу. Она также послала ему фатвы имамов Багдада и Дамаска, из которых следовало, что три условия развода к тому времени осуществились [1179] . И был подписан договор, в котором говорилось, что стороны должны прийти к согласию; что Малика получает разрешение отправиться в Нахичевань со своим багажом, а султан затем последует за ней и вступит с ней в брак. В залог этого он послал ей кольцо.
По прошествии двух дней Малика собрала эмиров и вельмож города и сказала: «Великий султан стоит у стен города, и у атабека нет сил противостоять ему и прогнать его. Если мы не придем с ним к соглашению и он станет штурмовать город, он сделает с ним то же, что его отец сделал с Самаркандом. Если вы сочтете это разумным, давайте пошлем к нему кади /157/ и знатных людей и заключим с ним договор, с тем чтобы он не причинил вреда гарему атабека или его подданным и не удерживал их, куда бы они ни пожелали последовать. И давайте сдадим ему город. Вот что говорит мне мой разум. А теперь вы, министры атабека, должны высказать, что вы находите целесообразным». Они в один голос воскликнули, что ее совет был поистине королевским советом, а ее мысль мудрой; и к султану отправили главного кади Изз ад-Дина из Казвини, одного из самых ученых людей того времени, с несколькими придворными. Они просили у него милости и прощения с оговоркой, что он не будет препятствовать Малике и подданным атабека проследовать туда, куда они пожелают. Султан согласился исполнить их просьбу и позволил им покинуть город, если они того пожелают.
На следующий день, когда рука неба вынула меч солнца из ножен горизонта, главные полководцы, эмиры атабека и первые лица города все вместе явились на аудиенцию к султану, неся с собой всевозможные дары и приношения. Они поцеловали ковер, шатром над которым было небо, и увидели на челе султана знаки радости, веселья и доброго расположения —
Малика, со своей стороны, последовала зову своей природы [1180] и отправилась в Хой, а султан в 622/1225 году с триумфом вошел в город и был с радостью встречен его жителями. Он пробыл там несколько дней, а потом направился в Нахичевань, где, в соответствии с фатвой имамов, он овладел Маликой и проследовал по пути атабека.
В то время последний находился в крепости Алинджа [1181] . Узнав о том, что султан прибыл в Нахичевань, он понял, каково было его намерение. Внутренняя неизлечимая болезнь усилилась этой внешней причиной, и от горя и от досады он испустил дух в тот самый день.
И если быть справедливым, плоды беззакония, особенно в отношении семьи и гарема, считаются достойными порицания у всех народов, а предосудительное поведение и низкие поступки не вызывают в душах людей ничего, кроме отвращения; и, как истинно сказал Пророк (мир ему и благословение!), «Все в мире просто, кроме женщин и разговоров о них» [1182] .
[XVII] О ДЖЕЛАЛ АД-ДИНЕ И ГРУЗИНАХ И ОБ ИСТРЕБЛЕНИИ ТОГО НАРОДА
Когда Рок, по своему обыкновению, отнял власть у атабека и передал его королевство в руки султана Джелал ад-Дина и когда, более того, обратили к нему свои лица со всех сторон последователи и сторонники, грузин, этих нечестивых безбожников, охватило желание завладеть этой страной (vilāyat), вознамерившись в первую очередь изгнать султана и захватить королевство Тебриза, а затем прийти в Багдад и посадить католикоса на место халифа и превратить мечети в церкви, а истинную веру в ложную. Исполнившись этих пустых мечтаний, а также глупой самонадеянности, рассчитывая на доблесть своих воинов и остроту своих копий и сабель, они собрали свои войска, и когда набралось более тридцати тысяч человек, выступили вперед.
Когда известие об этом достигло султана, его силы все еще оставались невелики, не привел он еще и свои дела в порядок /159/ Тем не менее, не размышляя и не колеблясь, он выступил против грузин с теми войсками, что у него были. К тому времени, когда утренний свет начал рассеивать темноту ночи, он подошел к их лагерю в долине Гарни [1184] , где они лежали, опьяненные вином и погруженные в сон после неумеренных возлияний.