Но хотя два султана были связаны узами торжественной клятвы, султан Шихаб ад-Дин от досады из-за произошедшего грыз себе руки и, готовясь к боевым действиям, собирал войска и изготовлял оружие под предлогом отправки в поход против неверных. Наконец, в 602 году [1205/1206] он задумал начать с набега на Индию, чтобы поправить дела своих слуг и приверженцев, которые лишились всего своего имущества и снаряжения за несколько последних лет боевых действий в Хорасане [895] . Прибыв в Индию, он сумел одной победой, что даровал ему Всевышний, покрыть все нужды казны и армии. Он повернул домой и вторгся в Джелум [896] . /59/ Его шатер был разбит на берегу реки [897] , так что часть его выступала над водой; и никто не позаботился об охране этой части от федави. Вдруг средь бела дня, когда султан предавался послеобеденному сну, два или три индуса [898] появились из воды внезапно, как огонь, и бросились в шатер, где он лежал, не ожидая и не остерегаясь врагов и забыв о своенравии Судьбы. Убив короля и лишив его возможности вкушать пищу жизни, они превратили белый день для войска в черную ночь. Если рок подстерегает нас, какой прок человеку от его мощи? И какая польза нам от великого множества слонов, если удача от нас отвернулась? И не было ему проку от его имущества и снаряжения, от всего этого белого и черного.
И те, кто властвовал и отдавал приказанья, и владел богатствами и доблестными войсками,
Правили и были вождями и военачальниками, а потом превратились в ничто и стали лишь темой для пересудов [899] .
/60/ А ведь он столько раз он прилагал усилия для того, чтобы султан познал их плоды! Еще более необыкновенна была судьба мелика Бамиана, его близкого родственника, который сам растрачивал силы, ожидая конца Шихаб ад-Дина. Когда со смертью последнего исполнилась его заветная мечта, он решил, что ветви его желаний принесли плоды, а сад его удачи ожил и зазеленел. Без задержек и проволочек он отправился в путь, покрывая два перегона вместо одного и одним махом преодолев три фарсаха. И почти уже осуществилась его мечта, когда Смерть, по приказу Всевышнего, набросилась на него из засады и отрезала караван его жизни, тяжело навьюченный устремлениями этого мира. И троном ему стала могила, и страдание заняло место блаженства.
И эти события стали причиной удачи для султана, как будет показано в другой главе.
[III] / 61 / КАК КОРОЛЕВСТВО СУЛТАНОВ ГУРА ПЕРЕШЛО В РУКИ СУЛТАНА МУХАММЕДА
Когда султан Шихаб ад-Дин удалился из этой низменной обители в замок вечности, его рабы, каждый из которых стал местным правителем, достигли независимости в пределах земли, которой управляли. И так Кутб ад-Дин Ай-бек некоторое время был правителем Дели и рубежей Индии и совершил несколько крупных походов против неверных этой страны. Когда он умер, не оставив наследника мужского пола, его собственный раб, по имени Илтутмыш, известный своим умом и проницательностью, был возведен на трон как его преемник [901] и получил лакаб Шамс ад-Дина. Слава о нем разнеслась по большей части Индии и по всем странам и землям, и много рассказывают историй и преданий о его походах и победах. Страны, расположенные вдоль Инда, включая Учу [902] , Мултан, Лахор и Пешавар, были захвачены Кубачей /62/, а после того завоеваны султаном Джелал ад-Дином, как будет сказано в нужном месте. Завулистан [903] и Газнин [904] после многих восстаний и волнений были взяты Тадж ад-Дином Ильдузом, который стал правителем тех мест. Герат, столица Гияс ад-Дина, и Фирузкух [905] были заняты его сыном, эмиром Махмудом. Как это часто случается с наследниками, он посвятил себя возлияниям и наслаждениям, излишествам и невоздержанности и, привыкнув к радостным звукам арфы, не мог примириться с тяготами войны. А поскольку эмиры не видели в его поступках ничего, кроме мягкости и вялости, слабости и бессилия, начались разногласия между вельможами и военачальниками, и Изза ад-Дин, сын Хармила, правителя Герата, который был гордостью и опорой королевства султана, опередив других, поклялся в верности султану Мухаммеду (да прольет Всевышний свет на его образец!) и слал к нему послание за посланием, гонца за гонцом, призывая его прежде всего выступить против Герата и присоединить это королевство к своим другим владениям. А в то время султан ожидал беды от хана китаев [906] , опасаясь, как бы он не напал на него внезапно и не захватил Балх и соседние земли, которые до того находились в руках султанов Гура и лежали поблизости от королевства китаев. Желая, таким образом, прежде всего удержать от нападения тюрков владений китаев, он воздержался приближаться к тем краям [лично], но отправил гонца в Шадиях, предлагая войску Герата отправиться в Герат. Изз ад-Дин, сын Хармила, вышел, чтобы приветствовать их, и сдал им город, и не ступил на тропу сопротивления. Он был достойно награжден султаном всевозможными подарками и дарами /63/, и ему также вручили грамоту с тогрой, в которой было сказано, что эти земли получены им в дар. Тем временем другие эмиры, которые приняли сторону эмира Махмуда, объединились, чтобы напасть на войско султана. Но не успели они оглянуться, армия султана обрушилась на них, подобно льву, набрасывающемуся на свою добычу, или ястребу, нападающему на горную куропатку. Они разбросали и рассеяли их всех, и послали к султану гонцов с этими добрыми известиями, и пожелали, чтобы он был среди них; и, дожидаясь прибытия королевских знамен, устроили привал. Когда султан прибыл в область Балха, коменданты крепостей явились к нему и поспешили сдать ключи от цитаделей. А что до правителя Балха, Имад ад-Дина, который был первым эмиром Бамиана, то он вначале непрестанно твердил о преданности султану и постоянно клялся в покорности и верности его Двору. Но когда королевские знамена показались над пустынными горизонтом, стало ясно как день, что его заверения были лживы, а его слово непостоянно; поскольку, рассчитывая найти защиту в крепости Ниндуван, которая была прочной цитаделью и надежным убежищем, он нарушил свое обещание и собрал там огромные сокровища, состоящие из драгоценных камней и денег. Победоносное войско, пешие и конные, подобно браслету окружили стены города и обрушивали на нее град стрел и снарядов, пока основание ее не стало рушиться, а гарнизон не повернул спины, убегая. И поскольку не было другого способа исцелить рану Имад ад-Дина, кроме как подчиниться и покориться, вынужденно, а не по доброй воле, он начал стучать в двери мольбы и запросил пощады. Султан выполнил его просьбу, чтобы он не испугался, и обошелся с ним более снисходительно, чем он ожидал, пообещав утвердить его в обладании землями, правителем которых он был. Когда он вышел из крепости и поцеловал пол зала аудиенций, он был отмечен величием монаршего благоволения и великими королевскими милостями, которых удостоился; и птица его защиты воспарила над горизонтом безопасности; и из-за почестей, которых он удостоился на праздничном пиру, ему позавидовали и человек, и джинн — «и Господь твой знает, что скрывают их груди» [907] . /64/ Неожиданно стража захватила письмо у одного придворного и принесла его султану. Содержание этого письма, которое было адресовано правителю Бамиана, с начала и до конца состояло из преуменьшений достоинств султана и призывов не подчиняться ему и не покоряться. Султан вложил это послание ему в руку со словами:«Прочти твою книгу! Довольно для тебя в самом себе счетчика!» [908] . Он пал на землю, и поскольку его язык не мог произнести никаких оправданий своему вероломству, и султан объявил, что нарушение им его договора требовало освободить его от петли жизни, но поскольку язык прощения уже даровал ему королевское милосердие, обычаи благородства и великодушия не допускали исправления или изменения этого решения. Поэтому он отправил его в Хорезм вместе со всем, чего он пожелал, — великими сокровищами и добрыми спутниками.